Доктор Мы

Почему-то считается, что смотреть сериалы — бессмысленное времяпровождение, «жвачка для мозгов». Но мы убеждены, что в глубинах этого жанра есть, о чём поразмыслить.

«Доктор Кто», очередной сезон которого Стивен Моффат подарил широкой публике 23-го августа, врядли требует дополнительного представления даже неискушенному зрителю. Сериалу идёт 51-ый год – Доктор продолжает свое бесконечное путешествие, меняя жанры, форматы, студии, спутников, врагов, собственные лица, уходя в отпуск на неопределенное время, порождая спин-оффы, редактируя прошлое и будущее вселенной, забывая, вспоминая и переписывая собственную историю (часть официальных записей сериала погибла вместе с архивом BBC и теперь восстанавливается трудами фанатов; «ортодоксальная» версия биографии Доктора изменялась уже несколько раз, последний – на 50-летие сериала). За сериалом начинали следить деды, передавали это увлечение сыновьям, а те заразили любовью к Доктору уже и внуков: как минимум три поколения подарили сериалу частичку своего времени, и кажется, что именно на этом топливе работает корабль Доктора, ТАРДИС.

Смена Доктором лица (роль главного героя Мэтт Смит уступил Питеру Капальди) всегда оказывается серьезным испытанием для аудитории. Каждый раз грядущую реинкарнацию Доктора зрительские массы обсуждают не день и не два: дебютировавший на этой неделе Капальди был представлен еще год назад, а споры не утихают до сих пор.  Потому неслучайным кажется то, что Моффат кладет в основание нарратива первой серии размышление о значении перевоплощения Доктора для его спутницы и ближайших соратников. Этот ход выглядит достаточно очевидной попыткой сломать «четвертую стену» экрана и поговорить со зрителем о том, что же, собственно, происходит. Присоединимся к этому разговору и мы.

Моффат практически прямым текстом транслирует, что очередная маска Доктора — лишь одна из гримас, которой тот встречает приключения, обрушивающиеся на его плечи. Три года, как отмечает одна из его недавних давнишных  знакомых, он «флиртовал» — как со своими спутницами, так и с аудиторией. Теперь же, предполагает Доктор, подозрительно рассматривая собственное отражение, он собирается позволить себе жаловаться и даже искать виноватых — хотя бы потому, что он оказался шотландцем.

Наш вопрос остается, однако, так и не отвеченным: что же скрывается за калейдоскопом лиц? Кто такой Доктор? Что же действительно заставляет его с таким упорством продолжать свое бесконечное путешествие во времени? Почему он так очарован земной цивилизацией, а она – им, уже полвека? Развивая осевой вопрос сериала, попробуем задать вопрос иначе: что же такое «Доктор Кто»?

Первоначально задуманный, как научно-популярный сериал для всей семьи об истории, «Доктор Кто» занимает у каждого из зрителей время (сорок минут в неделю в течении 9 месяцев!), чтобы Доктор мог продолжать свой вечный квест, цель которого остается весьма смутной. Экскурсы в историю достаточно быстро сменились футурологическими фантазиями, а потом и вовсе переключились на исследование самого Доктора. Потом снова история, опять немного Доктора, и вновь – будущее. Большая часть приключений повелителя времени начинается со случайности, или даже ошибки, в результате которой он оказывается втянут в подвернувшиеся под ТАРДИС события.

«Доктор Кто» – это история о времени. В ходе своих путешествий Доктор не просто решает какие-то внезапные проблемы, он исправляет реальность, либо подгоняя её под известную нам историю, либо оправдывая ожидания от будущего, как пессимистические, так и оптимистические: будущее в «Докторе» показательно циклично, за (или спустя) n-ное количество веков до (или после) экологического ада на Земле – демократия и общество всеобщего благоденствия, и наоборот. Что, таким образом, он делает? Как и каждая медиа-история об истории, подобные сюжеты квази-верифицируют наше знание о былом (могло бы быть и иначе, но должно быть так – потому так и случилось), причем делает нас соучастниками этих акций. Несколько десятков самых обыкновенных людей из разных времен, ничем не отличающихся от меня или вас, вершили эту самую историю вот этими самыми руками – с небольшой помощью пневматической отвертки.

Доктор приобщает повстречавшихся ему к вечности, независимо от того, по какую сторону экрана тот находится. Все — в равной степени, но различным образом (независимо от того, по какую сторону экрана находятся) - оказываются спутниками последнего из лордов времени: актер мало чем отличается от зрителя, и даже режиссер - такая же преходящая фигура в безвременном медиа-таинстве воспоминаний и предвосхищений. Все они люди, «мы», а мы – лишь лица на прибрежном песке, бесконечно смываемые приливом времени. Лицо Доктора, заметим, не составляет тут никакого исключения. Его особенность в том, что он является чем-то большим, чем просто преходящее лицо, его сущность составляет то самое предельно человеческое, то, что является реальным субъектом истории человечества.

Что дает в остатке вычитание тела из индивида? Возможны несколько вариантов ответа: один из них гласит, что подобное вычитание ничего не оставляет в наших руках. Но Доктор жив, здоров и прекрасно себя чувствует. Следовательно, для стоящей за «Доктором Кто» идеологии этот ответ не является верным. Тогда нам остается классическая установка эпохи Просвещения, лежащая в основании картезианского аргумента cogito: «мыслю, следовательно – существую». Доктор жив, пока существует мышление, разум как таковой. Он вновь и вновь побеждает смерть собственного тела благодаря бессмертному ratio, персонификацией которого он является. Даже его титул намекает об этом – доктор это также и ученая степень, а не только профессия лекаря.

Если мы принимаем эту гипотезу о Докторе, как метафорическом рациональном надсубъекте истории, воплощенном универсальном разуме, через которого свершается наша история, тогда ответом на вопрос «Doctor who?», по видимому, должно быть утверждение «Doctor us!». Но, поскольку это коллективное «мы» обрело персонифицированное воплощение корпоративной волей ВВС в 1963-м году, Доктор не лишён определенных специфических признаков, характерных для идеологии того времени, и, соответственно, «Доктор Кто» - не только история о времени.

В 63-м году в разгаре холодная война, и редкий утренний завтрак проходит без душка вьетнамского напалма над столом. Тито приходит к власти в Югославии, Освальд стреляет в президента Кеннеди. В этом же году Харви Гантта принимают на учебу в университете Клемсон Южной Каролины, последнего штата, отменившего расовую сегрегацию, Битлз записывают свои первые две пластинки, поднимается вторая волна феминистического движения, Терешкова выходит в космос, Мартин Лютер Кинг произносит «I have a dream». Западный мир бурлит и мчится прочь от трагедии Второй Мировой, где-то, впрочем, и повторяя все те же ошибки.

Доктор – замечательно сохранившийся до наших лет набросок того времени. Импульсивный экстраверт, верящий в рациональные методы, не отказывающий себе в удаче, изо всех сил старающийся следовать радикально гуманистическим принципам (все, что действительно – разумно, и наборот), Доктор – прогрессор Стругацких, что творит добро, о котором не просили, и готовый защищать свое право на это, апеллируя к просвещенческому идеальному разуму. Культурные особенности культурными особенностями, но гигиена лучше антисанитарии, а худой мир лучше плохой войны и т. д.

«Доктор Кто» – это очередная история, рассказываемая человечеством о самом себе. Сам Доктор замечает, звоня своей современной спутнице в первую серию наступившего сезона из последней серии предыдущего, что она ему нужна в гораздо большей степени, чем он – ей. Он остается здесь во веки веков, когда смерть уводит нас от экрана. Впрочем, аудиторию сериала разлучает с Доктором не только это: падение популярности сериала вполне возможно рассматривать как симптом разочарования в идеалах нового Просвещения, одним из побочных эффектов объявленного Фукуямой конца истории. Кажется ли тогда удивительным десятилетний хиатус сериала с начала 90-х? Развал СССР выбил почву из под ног прогрессорской идеологии. Но, видимо, к середине нулевых её пафос вновь становится привлекательным, и история Доктора (вслед за историей вообще) вновь выходит на телевизионные экраны. Судя по современному успеху шоу, говорить о скором его окончании кажется странным. Пока лозунг «счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный» способен жечь умы, тысячам фанатов будут мерещиться по ночам звук возникающей на улице полицейской будки.

Сокращённая версия текста была опубликована в журнале «Кот Шрёдингера» №1 (1) за октябрь 2014 г.

_{Подписаться на «Кота Шрёдингера»}