Если вы учёный, то в поисковой системе Google Scholar можете подписаться на оповещения о том, что ваша статья была кем-то процитирована. Иногда это бывает очень интересно.
Недавно мне пришло оповещение о том, что в статье «Увеличение разнообразия потомства дрозофил в ответ на паразитарную инфекцию», вышедшей в журнале Science 15 августа сего года, была упомянута публикация, которую я и мой учитель, советский генетик Дмитрий Беляев, напечатали 33 года назад.
Мы описывали результаты генетического эксперимента: в ответ на стресс у самцов мышей возрастает частота рекомбинаций. То есть мышь, напуганная в период образования половых клеток, более интенсивно тасует гены, которые затем передаст своим мышатам. Таким образом, среди потомства переживших стресс мышей больше носителей новых комбинаций генов, отличных от тех, что были у их родителей. Очень похожая история была описана в журнале Science.
Доктор биологических наук, заведующий лабораторией рекомбинационного и сегрегационного анализа Института цитологии и генетики СО РАН
Только там исследователи работали не с мышами, а с дрозофилами, и не с самцами, а с самками; к тому же они не пугали их, а заражали инфекциями. Но результат был тот же. Заражённые матери давали больше рекомбинантных потомков, чем незаражённые. При этом инфекция не то чтобы усиливала рекомбинации — она способствовала тому, чтобы потомству передавались преимущественно новые, а не старые комбинации генов. Но по сути эффект тот же, что и в нашей с Беляевым старинной работе.
Получается так: когда родителям плохо, они начинают производить детей с иными — не такими, как у них самих, — сочетаниями генов, то есть делают непохожих на себя детей. И в этом есть большой эволюционный смысл! Если тебе скверно живётся, стало быть, твой геном плохо соответствует новой ситуации. Поэтому если хочешь, чтобы хоть кому-то из твоих детей было хорошо, оставь каждому из них иной геном, не такой как у тебя. Ты не знаешь, какой он будет, ты играешь наудачу. Чем больше новых вариантов, тем выше шанс, что хоть какой-то сработает верно — защитит твоего потомка от новой инфекции, нового врага, повысит вероятность выживания в изменившейся ситуации. И стресс, и инфекция — сигналы о том, что прежняя жизнь заканчивается. Начинается новая, в которой старые, хорошо отработанные трюки уже не работают. Надо искать новые.
Это тактика оперативного реагирования. Она хороша для короткоживущих видов вроде дрозофилы. У них-то поколения сменяются каждые несколько недель, и очень высока вероятность, что дети будут жить в тех же условиях, что и родители.
А как быть нам, людям? У нас смена поколений занимает десятилетия, за это время ситуация гарантированно изменится. Дети всегда живут совсем в другом мире, очень непохожем на родительский. Здесь тактика оперативного реагирования не сработает — высокий уровень рекомбинации должен быть задан изначально. И правда, у человека в норме он в несколько раз выше, чем у мыши при стрессе. Человек вообще чемпион по частоте рекомбинаций среди млекопитающих.
Так что, люди, не нойте, что ваши дети не такие, как вы! Радуйтесь, что они другие. Это их шанс выжить в быстро меняющемся мире. Это ваш шанс — оставить свои гены на Земле. Наши дети другие, и они лучше нас хотя бы потому, что они ещё на одно поколение дальше от обезьяны, мыши, дрозофилы и холерного вибриона.
Опубликовано в журнале «Кот Шрёдингера» №10 (12) за октябрь 2015 г.