Внеземное человечество

Ассамблея COSPAR — событие масштаба космического. Каждые два года собирается весь мировой бомонд, изучающий внеземное пространство. В трех корпусах МГУ две тысячи исследователей и инженеров рассказывали о результатах, планировали будущие миссии, критиковали чужие идеи и предлагали обсудить свои.

Переходя из аудитории в аудиторию, здесь запросто встретишь людей, управляющих марсоходом Curiosity, который сейчас бродит по Марсу; создателей телескопа «Радиоастрон», разглядывающих черные дыры; команду «Вояджеров», путешествующих за пределы Солнечной системы; астрофизиков орбитальной обсерватории «Планк», работающих с самым древним объектом в нашем мире — реликтовым излучением, оставшимся после Большого взрыва.

Здесь услышишь, как умные мужчины и женщины планируют полет к спутнику Юпитера Европе, обсуждают перспективы добычи металлов на астероидах и собираются строить городок на Луне. Также здесь обсуждают и скучные правила стерилизации космических аппаратов, отбывающих с Земли и возвращающихся, чтобы не допустить заражения космоса земной жизнью и, наоборот, избежать заражения самим.

Что делать, человечество уже полвека как стало внеземной цивилизацией, и это накладывает определенную ответственность. А COSPAR, Международный комитет по исследованию космического пространства, и есть та организация, которая координирует нашу внеземную деятельность.

Мы поговорили с Джованни Биньями, президентом комитета, который и готовил ассамблею в Москве, — кстати, здесь она проводится впервые за 54 года своего существования. (Согласно регламенту на конференции прошли перевыборы, и Биньями теперь уже бывший президент.) Джованни как раз из тех людей, которые на полном серьезе планируют освоение Солнечной системы и строительство города на Луне. Он утверждает, что уже родился тот человек, который будет ходить по Марсу.

[Кот Шрёдингера]: В своей книге «Неизбежная наука» вы говорите, что к 2062 году первый человек уже ступит на поверхность Марса.

[Джованни Биньями]: Да, 2062-й — год возвращения кометы Галлея. Я написал, чего добьется человечество к тому времени. В своем прогнозе по Марсу я уверен, потому что идея послать туда людей становится все более популярной. Многие проекты, конечно, полностью безумны, как, например, Mars One way («Марс в один конец». В оригинале проект называется Mars One. Объявлено, что возвращать на Землю волонтеров никто не собирается. — «КШ»). Но если говорить о серьезных миссиях, то есть NASA, есть Россия, есть китайцы, которые начинают сильно интересоваться этой темой. Поэтому да, я уверен: когда комета Галлея вернется в 2062 году, мы уже высадимся на Марс.

[КШ]: Это будет коммерческий проект, национальный или интернациональный?

[ДБ]: Это не будет коммерческим проектом. Я также не думаю, что это будет одна страна: только США, только Россия, только Китай… Нет, это будет международный проект. То, для чего и нужен COSPAR, — объединение наций вокруг крупной задачи.

[КШ]: Но ведь если посмотреть на темпы развития космонавтики, то во времена холодной войны они были выше. Гагарин, Армстронг… Это ведь вопрос: что лучше — кооперация или соревнование?

[ДБ]: Определенно не холодная война. Информацией нужно обмениваться. И вы неправы, когда говорите о темпах. В некоторых областях космические исследования замедлились, а в других нет. Они замедлились в пилотируемой космонавтике. Между Гагариным и Луной прошло только восемь лет, очень-очень короткое время. Но чтобы делать такие космические проекты, странам нужно вкладывать в них большие деньги и брать на себя риски. NASA никогда больше не повторит программу «Аполлон», потому что это невероятно рискованно. И смотрите, как только соревнование с Советским Союзом завершилось, закончилась и программа, вовсе испарилась!

С другой стороны, глобальные усилия дали результат на многих направлениях. О некоторых вещах мы даже не смели мечтать.

[КШ]: К примеру?

[ДБ]: К примеру, мы стали развивать различные приложения, которые в 60-х еще были в зародыше. Вот сейчас у нас есть позиционирование с высочайшей точностью: гугловские карты, GPS, Глонасс — это ведь революция!

Или автоматические миссии. Настоящий вызов — сделать то, что планирует NASA: послать робота для сбора образцов на астероиде, проанализировать их на Земле, потом послать туда астронавта для разработки полезных ископаемых. Сделать из этого деньги. Такой проект цепляет глаз, впечатляет, я чувствую гордость за человечество.

Другой прекрасный пример — ExoMars. Проект ведется европейским агентством, но российские коллеги разрабатывают много оборудования для него, так что это европейско-российская миссия. Они приземлятся на Марс в два этапа. Первый уже через два года, второй — через четыре. Будет ровер — нечто, что двигается по поверхности; он будет сверлить поверхность, доставать образцы почвы, отвозить в машину-лабораторию, которая потом будет анализировать. Кстати, подобная операция по изучению состава будет проводиться на комете Чурюмова — Герасименко аппаратом «Розетта». Завтра на втором этаже будет прямая трансляция того, что происходит на комете, аппарат уже подошел к ней. Приходи!

[КШ]: Ну а когда начнется колонизация космоса?

[ДБ]: Смотря что иметь в виду. Сейчас это локальное исследование поверхности. Задачи приехать и остаться на Марсе пока нет. Это глупости.

[КШ]: Вы говорили, что мы, может быть, найдем жизнь на Марсе. Как она будет выглядеть?

[ДБ]: Прежде всего это великое открытие! Величайшее в истории. Это будет очень интересно. С другой стороны, начнутся этические, религиозные споры. Мне больше всего хочется проанализировать эту жизнь и понять ее.

[КШ]: А может быть, она основана на другой химии?

[ДБ]: Да, это возможно. Я уверен, что нас еще ждет очень много открытий. Сейчас мы только-только начинаем скрести поверхность.

Опубликовано в журнале "Кот Шрёдингера" №1 (1) октябрь 2014 г.

_{Подписаться на «Кота Шрёдингера»}