Университет под обстрелом
Вот уже почти год моя картина мира расколота надвое. В одной половине лекции, книги, наука, изобретения, статьи, журналы, конференции и прочая комфортная рутина. Другая часть — новости о войне в Донбассе, которые лезут отовсюду, страшные новости. Тяжело жить с расколотым миром.
Наверное, это было главным, что заставило меня поехать в Донбасс, где, по идее, совершенно нечего делать журналисту из тихого, доброго и сугубо научно-популярного «Кота Шрёдингера».
И вот я в центре Донецка. Б-у-у-а-ах… Б-у-у-а-а-ах… Ба-а-а-ах… На окраине города глухо стреляет тяжелая артиллерия. Тротуар слегка вздрагивает. Мамаша идет по улице с годовалым ребенком, дедушка вывел на прогулку таксу, одетую в вязаную кофточку.
…Сейчас диссертацию дописывает…
…Мне тут студентка звонила. Говорит: «Я из Макеевки, у нас сильный минометный обстрел, уже сутки сидим в подвале. А сегодня экзамен по гидравлике. Можно мне не приходить?..
…Говорят, наши Никишино уже взяли…
…Сейчас вместе с биологическим факультетом внедряем систему оценки качества воды на основе реакции микроводорослей…
…Снаряд попал в кабинет проректора по учебной работе, то чудом выжил — залез под стол, а столешница толстая такая…
… Разработанные нами полимерные добавки могут увеличить дальность струи чуть ли не в полтора раза, а расход жидкости — в два раза…
…Ваш район сильно обстреливают?..
Из этих обрывков разговоров складывается атмосфера постоянного когнитивного диссонанса, которая царит сегодня в Донецке. Здесь тоже раскол мира, только уже реального. Чтобы жить в этом разбитом мире, люди каждый день совершают подвиг. Несмотря на войну, в Донецке работают вузы: студенты ходят на лекцию и сдают сессию, а ученые проводят исследования, готовят публикации и открывают новые лаборатории.
Я познакомился с прекрасной женщиной — Светланой Бондаренко. Она готовит к публикации полное собрание сочинений братьев Стругацких. Писатели передали ей уникальный архив, в котором и ранние работы, и переписка, и черновики. Сейчас всё это спрятано в подвале некого дома в Донецке. Все держится в строжайшей тайне, не разглашается даже район, где находится этот дом.
— Архив хранился у меня в шкафу. А когда началась война, нужно было его спасать, но вывозить из города было рискованно: дороги обстреливались, — рассказывает Светлана. — Знаете, война меняет представления о жизни. Что раньше казалось ценным, воспринимается как неважное. Чего человеку страшнее всего лишиться? На первом месте, конечно, собственная жизнь и жизнь близких людей. Но что еще? Одежда, мебель, техника, драгоценности — всё это можно потом купить. А вот архивы — они исчезают навсегда. И речь идет не только о документах великих писателей, это может быть архив родителей или бабушки с дедушкой. Так вот, когда началась война, я поняла, что на мне лежит ответственность перед миром за спасение архива братьев Стругацких.
Удивляюсь тому, насколько буднично и спокойно человек говорит о таких вещах. Никакого пафоса. Точно так же я поражаюсь тому, с каким азартом ученые из донецкого университета и политеха рассказывают про свои новые разработки и проекты. Не выдерживаю:
— Вы же всю войну здесь находились. Неужели вам не страшно?!
Мне отвечает Вячеслав Белоусов, который заведует в Донецком университете кафедрой с физики неравновесных процессов, метрологии и экологии:
— Знаете, единственный способ избавиться от страха — работать, иначе никак.
P.S. О судьбе архива братьев Стругацких и его содержимом читайте в следующих номерах «Кота Шрёдингера».
Опубликовано в журнале «Кот Шрёдингера» №3 (05) март 2015 г.
